Собор (сборник) - Страница 111

111

Высоко над нами кружило некое, похожее на стервятника создание.

Да, да, меня он тоже беспокоит, — заговорил палач, проследив за моим взглядом. — Если Самурай нарушил еще и этот принцип… Тяжко будет.

Все мое тело горело. Подняв из-под одеяла правую руку, я увидал кровавые остатки собственной ладони — исходящая из нее боль не была нисколечки не сильнее того монотонного страдания, в которое был погружен весь организм.

Темноволосый опустил взгляд, его заинтересовало что-то спереди.

— Еще пара минут, буркнул он.

«До чего?» — хотелось мне спросить. Пара минут — и что, что произойдет? Но не спросил, мой голос тоже присох. Я только захрипел.

— Sorry за то, в вертолете, — пробормотал мой сосед, всматриваясь в нечто за мной. Понимаешь, ты не идентифицированный.

Я не понимал.

Впереди произошло какое-то замешательство. Кто-то чего-то кричал, указывая на что-то поднятым ружьем. К нему подъехали еще два всадника, в одном из них, когда он обернулся, я узнал Алекса. Телеги замедлили ход. Эскорт растянулся длинной змеей.

Темноволосый быстро осмотрелся по сторонам.

— Уже входим, сказал он, указывая движением подбородка перед собой, где я видел лишь испеченную дотемна равнину степи.

Он что-то промычал под нос, пропел какую-то фразу, поискал под широким багряным шарфом, которым был перепоясан и вытащил небольшую белую палочку. Он поднял ее к небу, целясь в то, что безустанно парило над нами.

— Не хватало только, чтобы эта уродина перешла за нами вторые Врата, — вновь буркнул он.

Я подтянулся и попытался сесть. Чтобы подпереться, мне не хватило правой руки — в конце концов, я все равно оперся на культе, боль просто не могла быть большей. Из-за нее мною сотрясали быстрые конвульсии, сердце билось в самоубийственном спринте, перед глазами все растекалось. Но в том, что увидел, я был уверен: птица исчезла. Не расплылась, не размазалась, не слилась с фоном — просто исчезла.

Маг опустил палочку.

— Сукин сын, — просопел он и спрятал ее в рукав.

Какое-то движение на периферии взгляда. Я повернул голову.

Алекс вместе с двумя другими всадниками — они дематериализовались.

Их дематериализация не имела ничего общего с исчезновением стервятника. Собственно, это даже не было дематериализацией, скорее засасывание, развертывание сплетения реальности. Поначалу я отметил в них странное смягчение контуров: разгладились все острые углы и резкие переломы очертаний их фигур. Краски сделались ненасыщенными, блеклыми; всадники и лошади сплющились, куда-то потерялось их третье измерение, перспектива свернулась. Затем краски, совершенно затертые, начали с них сползать — поначалу образуя лишь рваные, волнистые ауры, а потом и эти ореолы стянулись, закружили и выплыли вперед, как будто бы их сдул некий ветер. А потом там — перед нами — должен был присутствовать какой-то воздушный магический вихрь; мягкие полосы бледных красок исчезали в нем, как будто бы всасываемые силами давления или гравитации, они исчезали на моих глазах: их пожирало некое невидимое чудище. Его пасть находилась несколько левее Алекса, метрах в четырех над землей. Процесс ускорялся. Всадники и животные, разбитые на световые полосы с различной длиной волны, въезжали, словно по радуге, по собственным всасываемым краскам в те самые Врата, которые, похоже, не был в состоянии увидеть один лишь я. Перемещение переходящих сквозь них происходило от краев силуэтов к их центрам. Алекс, очутившись практически под пастью, теперь был всего лишь бесформенным и небольшим черным пятном ткани задней части собственной галабеи — еще шажок уже несуществующего жеребца, и расплылось и оно. Через мгновение сквозь Врата прошли товарищи Алекса; исчезли их радужные ореолы, исчезли они сами.

Я был уверен, что все это длилось минут пять, не меньше, но, глянув на отрезок дороги, которую за это время преодолела телега, уменьшил этот период до пары десятков секунд.

Дематериализовались следующие всадники. Я заметил, что перед тем, как въехать в зону перехода, они разгоняют лошадей до рыси — может, они хотят как можно скорее иметь весь процесс за собой, но — может — просто предохраняются перед тем, чтобы перепуганные животные не сбились с пути. Не больно ли это? А прежде всего — не являются ли по сути эти Врата вратами смерти?

У меня уже не было сил удерживаться в сидячем положении; руки подо мной подломились, и я упал навзничь. В самый последний момент в моих глазах отразился образ первой повозки. Уже лежа, я начал размышлять над очередным чудом, а может — очередной иллюзией: на телеге не хватало третьего тела.

Даже если бы его кто-нибудь стащил, даже если бы — воскреснув — оно само сошло на землю, я должен был это заметить. Опять же, первая телега находилась еще слишком далеко, чтобы до нее доставала сила стиравшего все краски вихря.

Нет, уж лучше не обращать внимания на весь этот свет.

Я тяжело дышал, боль и испуг пленяли воздух в груди.

— Спокойно, — пробормотал маг.

Колеса стучали, вздымая с покрытой песком поверхности тракта бурые облака мелкой, душащей пыли.

Мы подъехали к Вратам так близко, что даже не поднимая головы, я видел радугу первой телеги.

Через мгновение она погасла.

Теперь наша очередь, панически размышлял я. Ну почему я так боюсь, это ведь не может быть страшным, для них это самая обычная вещь, только я, один я перепуган; что происходит, где я, кто я такой, зачем он отрубил мне пальцы, ничего не понимаю; возможно, я сошел с ума; о Боже, мы уже… въезжаем…

111